АЛЕКСАНДР ДАНИЛЕВИЧ: Работать надо на узком рынке, где можешь успешно конкурировать

 «Партнера для организации бюро я уже достаточно давно ищу. Это серьезный вопрос, требующий соответствующего подхода. Узнал, что Василий тоже ищет партнера. Мы встречались с ним, обсуждали и пришли к выводу, что можем работать вместе как партнеры бюро».

О выборе юридической специальности, об этапе написания диссертации, о различиях между арбитражными судами Беларуси и Швейцарии, об организации адвокатского бюро, о продвижении услуг, о своем увлечении спортивным правом, об общении со студентами, а также о многом другом рассказывает партнер адвокатского бюро «Данилевич и Воложинец» Александр Данилевич.

Александр Данилевич

– Как Вы пришли в юриспруденцию?

– Поступил на юридический факультет Белгосуниверситета в 1991 году. Это не было каким-то осознанным желанием стать юристом. Или большой мечтой. В моем роду юристов не было. Я выбирал между историческим факультетом, журфаком и юрфаком. Потому что однозначно был гуманитарием.

На журфак надо было поступать с каким-то заделом по публикациям, иметь рекомендацию райкома комсомола или партии. После исторического, мне казалось, будет сложно трудоустроиться. И сделал выбор в пользу юрфака.

– Как потом проходило становление в работе? Где было первое место работы?

– Я еще был студентом. После третьего курса мы с моим товарищем устроились работать на производственно-торговое предприятие. Там я работал до пятого курса на полставки, после чего ушел в финансовую компанию.

Первая юридическая лицензия у меня появилась в 1996 году. Тогда это было просто. Не нужно было даже регистрироваться в качестве ИП.

– И как стали работать?

– Как участник юридической компании, один из основателей. Компания называлась «Юстиниан» – в том же 1996 году мы получили лицензию Министерства юстиции на фирму и стали работать.

А в 1999–2000 годах я ушел из юридического бизнеса, чтобы закончить диссертацию.

– Учились в аспирантуре?

– Я не был аспирантом, был соискателем. Ушел, потому что видел, что это очень сильно мешает мне закончить работу. Для написания диссертации я ездил за границу, там проводил исследования в хороших библиотеках. Закончил, защитился в 2004 году.

– Читала, что Вы стажировались в Швейцарии и в Италии. Когда это все было?

– В 2001, когда я активно писал диссертацию. Это была стажировка, связанная с научной работой. Не профессиональная в узком смысле. Я был в Риме в УНИДРУА (Международный институт унификации частного права – А.К.). После чего сразу же поехал в Швейцарию, в Швейцарский институт сравнительного права. У меня был грант там и там.

– Как получили грант?

– Подал заявку.

– Так легко?

– Не пришлось ни с кем спать. (Смеется)

– Какой опыт там получили? В чем отличия?

– Опыт не сильно отличается. Отличается содержимое библиотеки. Там больше хороших источников на иностранном языке. Для ученого там условия лучше. Я писал диссертацию по международному арбитражу.

– А сейчас пишите докторскую…

– Начал писать. Я создал файл, где есть титульная страница и оглавление. (Улыбается)

– Какие вопросы будете рассматривать?

– Они связаны с тематикой диссертации. Меня интересует вопрос, как организовать арбитражное разбирательство с точки зрения закона в конкретной стране, в разных арбитражных судах и как разбирать споры в конкретном институте эффективно, быстро и, если можно так сказать, с пользой для самого суда и для сторон.

У меня есть опыт работы в Швейцарии в арбитражных судах, и я знаю, как работает наш Международный арбитражный суд при БелТПП. И вижу разницу.

– В чем отличия?

– В правовой культуре: подход к разрешению дел, работа с арбитрами, вопрос оценки работы арбитров – имею в виду деньги.

И дело не в том, что правовая культура где-то  выше или ниже. Она просто другая. Все-таки там большие традиции арбитражного разбирательства. Швейцарская правовая культура очень богата. Мы позже создали арбитражный суд в своей стране, я имею в виду Беларусь, конечно.

В моей практике в Швейцарии это спортивный арбитражный суд – в нем своя специфика, безусловно. Нельзя сравнивать Международный арбитражный суд при БелТПП и Спортивный арбитражный суд в Лозанне. У них совершенно разные предметы разбирательств и компетенции. Соответственно, отличаются определенные подходы. В Лозанне есть еще апелляционная процедура. У нас ее нет, и не должно быть.

Отличается взаимодействие с арбитрами, коммуникация. Я уверен, что такая ситуация не только в Лозанне, но и в Женеве, и в других судах – и в Лондоне, и в Стокгольме. Любые процессуальные документы пересылаются арбитру моментально. Там есть специалисты, которые курируют конкретные дела в самом суде, они отвечают за менеджмент дела.

У нас все достаточно минималистично. В принципе, есть лицо, которое этим занимается, но оно занимается всеми делами сразу. Хорошо это или плохо… Я разницу вижу. Мне бы хотелось некоторые вопросы более оперативно рассматривать.

– В 2004 году вы защитились. Как дальше карьера складывалась?

– Я вернулся в деятельность по оказанию юридических услуг более серьезным образом в 2006 году. В начале двухтысячных работал по найму юрисконсультом, был директором юридической фирмы. Но сейчас об этом говорить мне уже не очень интересно. Это был определенный опыт, знакомства с людьми. Я оцениваю его позитивно.

Индивидуально как юрист-хозяйственник работал до февраля 2013 года, затем я перешел в адвокаты по упрощенной системе. И до апреля 2015 был адвокатом-индивидуалом. Сейчас работаю в бюро с Василием Воложинцом.

– Какими целями руководствовались, объединяя свои усилия в работе?

– Работать одному в некоторых сферах непродуктивно. Если ты работаешь с международным бизнесом, то, как правило, это крупный бизнес. А, как говорил один из моих знакомых адвокатов, когда я работал у него в фирме, крупный клиент обслуживаться к ИП не пойдет. А мы хотим работать с крупными компаниями.

У нас небольшая организация, работает пять человек: секретарь, два партнера, два помощника. Тем не менее, это позволяет решать некоторые задачи более оперативно, чем индивидуалу, потому что есть более крупные проекты, где нужно задействовать большее количество людей. Когда ты работаешь один или с одним помощником, физически не можешь это сделать быстро.

Но, хотя большая юрфирма имеет свои плюсы, есть и оборотная сторона медали – конфликт интересов. Особенно это ощутимо может быть в сфере арбитража, где я работаю и пытаюсь достигнуть успеха. Если работаешь в большой международной компании, которая имеет офисы в разных странах, то при избрании тебя арбитром по какому-то делу очень велика вероятность, что кто-то другой из твоей фирмы где-то уже работал с фирмой-ответчиком или истцом. Поэтому многие специалисты в сфере арбитража уходят из международных крупных компаний работать в маленькие «бутики», как их сегодня часто называют.

Я пока не на таком уровне, чтобы часто возникал конфликт интересов.

– Почему в партнеры выбрали именно Василия Воложинца?

– Достаточно давно его знаю. Мы с ним совместно работали над некоторыми проектами.

Партнера для организации бюро я уже достаточно давно ищу. Это серьезный вопрос, требующий серьезного подхода. Узнал, что Василий тоже ищет партнера. Мы встречались с ним, обсуждали эти вопросы и пришли к выводу, что можем работать вместе как партнеры бюро.

У нас разная специализация, то есть мы по многим аспектам не конкуренты. Например, он занимается вопросами недвижимости, трудового права или интеллектуальной собственности. Я редко занимаюсь этими вопросами. Я занимаюсь арбитражем. У меня есть ряд клиентов, которые разговаривают со мной на итальянском или французском языках. Василий не владеет этими языками. Но он силен в других вопросах, и я могу с ним советоваться.

В таком сотрудничестве есть большие плюсы.

– Кто ваши основные клиенты?

– Очень разные. В основном это средний бизнес – корпоративные клиенты. Физические лица также – имея статус адвоката, мы можем представлять интересы клиентов в общих судах, хотя таких дел относительно немного.

– Как продвигаете свои услуги?

– Если говорить о сегодняшнем моменте, мы находимся на переходном этапе. Концепция определенная есть. Будем делать акцент на том, в чем мы специализируемся и можем быть сильнее, чем другие. Какой-то особой «фишки» у нас нет. А если бы она и была, мы бы Вам не сказали. (Улыбается)

Естественно, надо иметь свой сайт, надо занимать активную позицию на конференциях, семинарах. Надо занимать свое место на достаточно узком рынке, где ты можешь успешно конкурировать. Мы не будем заниматься уголовными или брачно-семейными делами, несмотря на возможности, данные лицензией, потому что нам это не интересно.

Мне интересен международный арбитраж – то, чем я занимался многие годы и буду заниматься дальше и с научной точки зрения, и с практической. Одна из сфер углубленной специализации у бюро будет эта, я за нее буду отвечать. Решение споров в судах, в частности с участием иностранцев, безусловно, тоже мне интересно, я преподаю международный гражданский процесс в университете.

Хотелось бы активно общаться в интернете, в социальных сетях, насколько это возможно, без ущерба основной деятельности. Но в любом случае лучшая реклама – это довольные клиенты.

– У Вас сайт на английском, на русском, на белорусском языках…

– Еще там есть странички на французском и на итальянском.

Вообще, у нас пока два сайта: сайт индивидуального адвоката Воложинца и сайт индивидуального адвоката Данилевича. Новый ресурс будет сделан на основе моего сайта с добавлением информации о команде, о новых видах оказываемой помощи. Изменится логотип, адрес сайта. Сама схема, шрифты, стиль, – все это останется.

– Кто ведет сайт – добавляет новости?

– До этого момента либо я, либо мой помощник. Но это на самом деле не сложно – не нужно содержать штат программистов.

– Где Вы учили языки?

– Французский учил в средней школе и в университете.

Итальянский я выучил в году 88-89. Это были частные языковые курсы. Плюс я ездил в Италию в качестве переводчика в волонтерской организации.

Английский учил после того, как приехал из-за границы – понял, что без английского сложно. Приехал, пошел на курсы. Сначала на базовый уровень, а потом был английский «на выживание». В общей сложности я учил его полтора года. А потом постоянная практика: приходят письма на английском языке, читаешь книги на английском.

Немецкий тоже учил на курсах, но немецкий я знаю плохо, не для профессионального общения.

– Откуда увлечение спортивным правом?

– Случайно. Мне эта тематика стала интересна, когда уже заканчивал диссертацию. Я очень любил хоккей. Жил тогда недалеко от арены, на которой играла минская хоккейная команда «Керамин». Старался ходить на все их матчи.

Закончив работу над диссертацией, я отодвинул ее защиту и поехал в Голландию в Институт Т.М.К. Ассера в Гааге, чтобы изучить спортивную тематику, у них есть Центр спортивного права. Было интересно, опять же хорошая библиотека, где ты можешь массу всего найти.

У меня было в планах написание пособия по спортивному праву, но я этого так и не сделал. Читал лекции на факультете международных отношений БГУ по дисциплине «Международное спортивное право». Потом у меня родился ребенок, и я просто физически не смог это все закончить.

Затем пришла эра «большого спортивного права», много публикаций в этой сфере появилось. Я спортивным правом занимаюсь в большей части в практической сфере – как арбитр, консультирую как адвокат. Не могу сказать, что это та работа, которая занимает больше половины моего рабочего времени. Не вижу большого рынка в Беларуси, как в Германии или в Испании, например. Работа есть. Наверняка кто-то из коллег тоже ведет спортивные дела.

– Думаете, специализируясь только на спортивном праве, нельзя в Беларуси заработать?

– Я не могу. Нет столько клиентов, нет столько работы. Я не только этим занимаюсь.

– Много специалистов, на Ваш взгляд, в Беларуси по спортивному праву?

– Их меньше, чем по трудовому либо по хозяйственному праву. Есть люди, которые публикуются, а есть те, кто реально занимается практикой. Это зачастую разные люди.

У нас есть спортивный третейский суд, но, насколько мне известно, ни одного дела он не рассмотрел еще.

И нельзя сказать, что это потому, что суд плохой или специалисты плохие. Нет таких споров, и всё. Это не может быть в упрек суду поставлено. В той же России  два спортивных суда. И суд при Торгово-промышленной палате России первое дело получил, кажется, через три года после основания.

Рассмотрение споров в арбитражных судах – это очень специфический бизнес, если его можно бизнесом назвать. Юридически у нас это не бизнес, хотя во всем мире арбитраж – это бизнес.

– Насколько отличается законодательство в различных видах спорта?

– Если говорить о законодательстве Республики Беларусь, то оно примерно одинаково для всех видов. Есть разница для игровых видов спорта. Есть олимпийские виды спорта и неолимпийские, но существенной разницы нет. Внутренние правила в различных видах спорта, конечно, отличаются. Я не говорю сейчас о правилах игры. Речь о тех актах, которые регулируют, например, порядок разрешения споров.

В отношении допинга все более-менее унифицировано на международном уровне. Потому что есть Всемирный антидопинговый кодекс. Конечно, для разных видов спорта у юристов тоже есть своя специализация. Больше всего денег в мире в футболе, например. Большее количество споров в нем же. Есть люди, которые специализируются в футбольном праве. Я с ними часто встречаюсь в Лозанне в составе суда. Иногда они работают в футбольных клубах правовыми консультантами и, соответственно, специализируются в футбольных вопросах. Потому что там есть своя процедура четкая. В гандболе по-другому немножко, в баскетболе тоже.

– Кто Вас избирает арбитром в суде в Лозанне?

– Казахи и украинцы, либо назначает председатель соответствующей палаты в Суде.

– Почему так сложилось, что казахи и украинцы?

– Думаю, потому, что в соответствующих спорах они доверяют больше арбитру, который владеет русским языком.

– Сколько у Вас было назначений в Лозанне?

– Назначений, по-моему, одиннадцать. А «реальных» дел, которые закончатся или закончились вынесением решения, –  шесть, учитывая те два дела, которые сейчас находятся у меня в производстве. Это с 2011 года.

Свое первое дело я получил в год назначения.

– Как Вас включили в список рекомендованных арбитров?

– Я подал заявку с рекомендациями.

– От кого были рекомендации?

– От Белорусской федерации тенниса.

– Вы сейчас входите в рабочую группу Минской городской коллегии адвокатов по разработке Закона «Об адвокатуре». Какие изменения планируется внести?

– Учтите, что это не рабочая группа при Минюсте либо ином государственном органе. Я вхожу в маленькую группу тех, кому это не безразлично.

Предложений  много, поэтому сложно сказать обо всем так сразу. Мы распределили Закон по частям между участниками этой группы. Я занимался непосредственно вопросами детализации Закона в вопросах выхода партнера из адвокатского бюро, а также вопросами деятельности адвокатов-индивидуалов и формирования ими адвокатского бюро. Остальные статьи я рассматривал, но не настолько детально.

Мы предлагаем сделать Закон «Об адвокатуре» без слова «деятельность» в названии, упростить некоторые формулировки. Сложно давать комментарии. Там очень много замечаний. Даже в вопросах стажировки есть предложения: предлагается сначала сдать экзамен, а потом стажироваться.

И надо учитывать: хотя предложений очень много, не факт, что все они будут приняты.

– Как Вы при своей занятости еще успеваете преподавать? Чем интересно преподавание?

– Мне нравится. Заставляет быть в некоторой форме по вопросам специализации. Может, я с годами стал это чувствовать, но в студентах есть энергия молодости, она заряжает.

Вдохновляет, когда студенты тебе говорят «спасибо». Это не каждый день происходит, но слова благодарности я слышал от студентов. На выпускном вечере или когда они уже начинали работать. Это очень приятно.

– Студенты задают вопросы, на которые Вы не знаете ответа?

– Бывает. Но это нормально. Всем адвокатам иногда задают вопросы, на которые они не знают ответов. Надо просто сказать: «Оставьте задаток и приходите завтра» (смеется). Студентам я, конечно, не говорю о задатке. Говорю, что надо уточнить. Уточняю, а на следующем занятии отвечаю.

– Какие они – современные студенты?

– Разные, как и все люди. Кто-то хорошо учится, кто-то плохо. Кто-то задает вопросы, кто-то не ходит на занятия. Не думаю, что есть большая разница между сегодняшними студентами и теми, с которыми я учился в 1990-е. Просто времена другие.

У них теперь есть возможность сидеть в Фейсбуке, а не переговариваться, как это было у нас. Они пишут друг другу онлайн, если им не интересно на лекции. А вообще, кому неинтересно, тот просто не ходит на лекции – я не заставляю их.

Беседовала Анастасия КУЗЬМИНА, «Юркаталог»