МАКСИМ ЗНАК: Со стандартным мышлением в нашей правовой системе тяжело!

«Для нас ответ был очевиден: если условия игры поменялись, нужно сохранить возможность защищать интересы клиентов» – партнер адвокатского бюро «Адвокаты «ЮрЗнак», кандидат юридических наук Максим Знак поделился своими мыслями по поводу последних изменений в юридическом мире Беларуси, рассказал, как они коснулись фирмы «ЮрЗнак», описал идеального сотрудника в своем представлении, рассмотрел такое явление, как «мы-то еще учились, а вот они уже нет» на примере своих студентов.

Максим Знак

– Что Вам больше всего нравится в Вашей работе?

– Непредсказуемость. Каждый раз, когда начинается утро, никогда не знаешь, что будет к концу дня. Казалось бы, юридическая работа такая планомерная: каждый день распланирован и знаешь, как процесс пойдет через год, через два. Но не у нас: зачастую клиенты обращаются только после возникновения проблемы. И стандартный срок исполнения заказа становится «вчера». Сегодня, например, у меня был свободный день, а оказалось, что он совсем даже несвободный. Но непредсказуемость – это не всегда плохо, это интересно. Кроме того, конечно, есть и другие приятные бонусы, которые компенсируют напряженность графика.

– Какие?   

– Иногда получается что-то сделать такое необычное, когда понимаешь: есть элемент правотворчества. То есть не механическое выполнение нормативных актов, а нахождение каких-то способов взаимодействия, взаимопроникновения и использования для создания разумного, доброго, вечного.

– Назовите основные качества, которыми, на Ваш взгляд, должен обладать юрист.  

– Мне кажется, что основные качества юриста – это оптимизм в сочетании с реализмом. То есть юрист должен уметь прогнозировать все негативные исходы, но при этом позитивно смотреть в будущее. Потому что иначе не получится у него работать юристом, по крайней мере, в нашей стране.

– Вы изначально предполагали, что юридическая работа такая, когда шли в юриспруденцию? 

– Я, честно говоря, не помню, что я изначально предполагал, потому что, если меняется мировоззрение, то сложно вспомнить, с чего все начиналось. И все же, наверное, нет.

Видимо, изначально, когда каждый впервые задумывался о юридической карьере, в мыслях преобладали идеалы, не имеющие ничего общего с реалиями, которые сегодня нас окружают. Я не говорю о том, что всеобщие идеалы справедливости, правосудия – это то, чего нет. Конечно, есть. Просто они проявляются по-другому. Не так, как показывают в фильмах или пишут в книгах. А по-другому. И зачастую, в мелочах и практических аспектах работы.

– Расскажите историю становления Вашей компании от зарождения до сегодняшнего момента.

– Я начал работать в области юридического консалтинга с 2001 года в юридической фирме «Рыбаков и Сазонов». Работая с Виктором Сазоновым и Андреем Рыбаковым, увидел, что такое юридический консалтинг, изнутри.  В работе фирмы что-то хотелось изменить, но  у меня был не тот статус, и рассчитывать на изменение его в ближайшее время не приходилось.

Поэтому принял принципиальное решение о создании «своей» компании – чтобы все идеи могли быть реализованы, а эксперименты – проведены. Однако до создания «ЮрЗнак» некоторое время я проработал юристом СООО «Маруся».

В 2007 году я и моя супруга – Надежда Знак – учредили ООО «ЮрЗнак». Когда вспоминаешь о первоначальных планах развития, невольно улыбаешься. Но путь «ЮрЗнака» оказался достаточно ярким и интересным. Мы изначально выбрали такую позицию на рынке, которая за первый год нашей деятельности, с начала 2008, привлекла большое количество новых клиентов. В то время на рынке отсутствовали юридические фирмы, заявляющие о своей специализации в сфере трудового права. И в то же время проблем у компаний было достаточно. Например, царила единая тарифная сетка в самых мрачных ее проявлениях: с жесткими указаниями, какой разряд применить, какое должно быть максимальное повышение по разряду и т. д.

Мы для привлечения клиентов сделали акцию по бесплатной проверке штатного расписания. Проверяли и говорили: да, у вас есть ошибки, если хотите их исправить, давайте заключать договор. А поскольку очень сложно было не совершить ошибку в штатном расписании, то количество клиентов у нас перевалило за несколько сотен буквально за первые полгода деятельности. Этот толчок позволил сравнительно быстро получить впоследствии и более значимых клиентов и более интересные проекты, которыми мы стали заниматься.

Через пару лет рост клиентской базы и крупных проектов обеспечил вхождение компании в международные рейтинги (мы были отмечены в Chambers Europe, IFLR 1000, Who is Who Legal).

Достаточно быстрыми темпами происходило и совершенствование материально-технической базы. Начинали мы в гостинице «Минск», но с тех пор поменяли три офиса. И вот сейчас находимся на ул. Революционной, 13 в достаточно презентабельном месте, куда любят приходить клиенты. Занимаем крыло реконструированного здания в историческом центре.

– А сейчас в основном какие вопросы клиентов решает компания «ЮрЗнак»?

– Сейчас мы не заявляем об узкой специализации, и не сконцентрированы на оказании услуг в области трудового права. Прежде всего, потому что у нас субъекты хозяйствования не рассматривают сферу трудового права как сферу, куда стоит вкладывать деньги для совершенствования локальных нормативных актов. Проекты, с которыми нам приходится больше всего работать, которые приносят нам самую большую добавленную стоимость, – это проекты инвестиционные, корпоративные. Также нравится работать с крупными контрактами на поставку комплексного оборудования. Мы часто сопровождаем сделки по продаже иностранной компанией белорусской компании какой-нибудь производственной линии, допустим, с иностранной кредитной линией, с аккредитивной формой расчета, с какими-то особенностями по ввозу, введению в эксплуатацию и монтажу. Такие  проекты достаточно сложные и заниматься ими нам приходится часто. Но это интересно.

Также развивается направление судебной работы – у нас сейчас было создано адвокатское бюро и появилась практика, в том числе в общих судах. Это довольно интересные проекты, которыми мы никогда раньше не занимались, сейчас приходится с ними тоже иметь дело.

– Когда принимался Закон «Об адвокатуре», Вы были одним из участников инициативной группы, которая пыталась принятию этого закона препятствовать. Что послужило для Вас толчком, чтобы открыть адвокатское бюро?  

– Я и сейчас считаю, что закон этот принят не совсем правильно и что необходимо было сохранять ту систему, которая была. Но в условиях, когда мир изменился, закон вступил в силу, нужно было выбирать: либо сохранять за собой право ведения судебных дел, либо не сохранять. Воспользоваться правом льготного перехода, которое имело в совокупности не больше 300 юристов, или не воспользоваться.

Для нас ответ был очевиден: если условия игры поменялись, нужно сохранить возможность защищать интересы клиентов. Потому что если бы никто из представителей юридических фирм не перешел в адвокатуру, то фактически клиенты вынуждены были бы работать в совсем другом порядке. Это некорректно, прежде всего, по отношению к ним.

На тот момент у нас в фирме было 12 юристов, трое из них могли перейти в адвокатуру в упрощенном порядке – мы втроем и перешли. Теперь у нас есть адвокатское бюро, которое достаточно успешно работает.

– А что изменилось в Вашей работе после того, как вы создали адвокатское бюро?

– Формально произошло много изменений: у нас поменялся менеджмент, появилось другое юрлицо, появились какие-то административные расходы. Бизнес-процессы тоже отражают какие-то формальные изменения, которые произошли. Понятно, что у адвокатского бюро своя отчетность, свои правила заключения договоров.

Если рассматривать «ЮрЗнак» как некую группу компаний, то клиент, когда приходит, понимает, что работает и с юрфирмой, и с адвокатским бюро. То есть подписываются два разных договора, и некоторые задачи могут выполняться бюро, а другие задачи могут выполняться юристами юрфирмы. Это нормально, и клиенту никаких неудобств не приносит.

– А каким, на Ваш взгляд, должен быть закон «Об адвокатуре»?

– Чтобы совершенствовать законодательство в сфере адвокатуры, нужно думать о корректировке Закона «Об адвокатуре». Есть какие-то моменты, которые, несмотря на то, что уже восемь месяцев, как закон работает, нам не совсем понятны.

Что касается того, каким бы он мог быть, можно нарисовать много разных сценариев очень радужных для бизнес-юриста, сценариев, в которых адвокатская деятельность все-таки становится видом деятельности, направленной, на получение прибыли. Но какой смысл сейчас в обсуждении этих вариантов? У нас есть четкая и достаточно свежая позиция законодателя, отраженная в новом законе.

Чтобы что-то поменять в законе, надо, чтобы концептуально что-то изменилось в системе. Возможно, с учетом того, что в адвокатуру пришли бывшие юристы-хозяйственники и сейчас активно работают в качестве адвокатов, через какое-то время созреют те изменения, которые будут отличать адвокатскую систему от той, что была раньше. А может быть, и не созреют:

– Как Вам кажется, какие еще реформы нужны юридическому миру Беларуси?

– Мне кажется, юридический мир Беларуси получил за последнее время достаточное количество реформ. Началось все со Следственного комитета, потом была адвокатура, прокуратура, эксперты тоже попали под совершенствование. Сейчас идет объединение судов, с 1 января изменится и мир нотариата. Хорошо бы юридической системе обработать эти изменения и прийти к какому-то равновесию в новых условиях.

Многие пока еще не понимают, как это будет функционировать. Даже по адвокатской деятельности, несмотря на то, что уже почти год прошел, некоторые вопросы остаются. В том числе вопросы по налогообложению, вопросы по отчетности, стажировке. А что будет с нотариусами, с судами, посмотрим в январе.

– Вы преподаете. Расскажите, о перспективах и потенциале молодого поколения юристов. Какое оно в Ваших глазах?

–У меня есть интересный опыт. В Институте бизнеса и менеджмента технологий БГУ на программе МВА я преподаю курс «Правовая среда бизнеса» для неюристов – для собственников и топ-менеджеров. Им, естественно, могу дать какие-то самые базовые вещи, чтобы они примерно представляли, как в этом юридическом мире жить и на что стоит обращать внимание. Одновременно на юрфаке БГУ на кафедре гражданского права я веду курс «Гражданское право. Общая часть» и «Международное частное право» у юристов, в том числе у тех студентов, кто пришел после юрколледжа.

К сожалению, я вижу, что по многим вопросам мне легче разговаривать с неюристами. Чтобы оценить потенциал студентов, студенты должны быть готовы этот потенциал проявлять. Например, если на семинаре несколько человек готовы, а остальные пришли отсидеться, то вместо увлекательного процесса обучения при отсутствии мотивации студентов получается не так весело. Впрочем, и на юрфаке после «обязательной программы» я пытаюсь проводить какие-то кейсы, игры и другие подобные мероприятия.

С точки зрения потенциала, понятно, что каждое следующее поколение юристов будет говорить: «В наше время мы-то учились, а вот сейчас-то нет». Я уже после того как сам стал преподавателем, однажды у Василия Федоровича Чигира спросил: «А что Вы думаете по поводу студентов? Как современные студенты в сравнении с нашим поколением?» Ожидал тогда, признаться, сравнения в нашу пользу. Но он сказал: «Ну, что студенты? Студенты как обычно… И мы когда-то учились. Вот у нас после войны был один учебник гражданского права». Я говорю: «В смысле, один вид учебника?» «Нет, в смысле, на весь юрфак, на все курсы, на всех студентов один учебник гражданского права».

Можно посмотреть, на выпускников того курса: сколько профессоров, сколько докторов наук, сколько юристов на высших должностях. И приходит понимание, что главное – это, прежде всего, желание учиться. Потому что современный студент может получить любые электронные источники информации, любую литературу. Может, но не всегда хочет.

И, наверное, основная задача юрфака – придумать, как сделать так, чтобы студенты хотели. А это связано напрямую с подготовкой тех специалистов, которые были бы нужны. По большому счету, много вещей, которые нужно знать, студент так и не узнает за 5 лет обучения. Потом приходит на собеседование – у него есть требования по зарплате, но нечем эти требования поддержать, кроме желания.

– Почему так случается, что студенты не получают ту информацию, которая им нужна в работе? Ведь на большинстве гуманитарных специальностей, как правило, студенты учатся-учатся, но прикладных знаний получают очень мало.

– Так сконструирован учебный план – гораздо сложнее прививать практические знания. Чтобы придумать практический кейс, провести его и еще оценить, понадобится гораздо больше времени, чем для того, чтобы рассказать теорию.

Но опять же, чтобы давать студентам практические навыки, им нужно вначале теорию освоить. Ведь еще хуже, если научить студентов каким-то практическим навыкам, но сделать это механически: чтобы они знали, как делать, но не знали, почему так делать. Тогда из них вместо юристов вырастут ремесленники, которые никогда не научатся что-то делать самостоятельно. Поэтому спора нет, что теория нужна.

Можно было бы, конечно, оптимизировать образовательный процесс за счет каких-то курсов или за счет каких-то часов. Но это зависит уже не только от юридического факультета, но и от ситуации с образованием в целом.

 – Опишите, на Ваш взгляд, идеального сотрудника, которого Вы хотите видеть у себя на фирме?

– У нас тут их много. (Улыбается) Все, которых хотели бы видеть, уже здесь. Важно понимать, что идеального сотрудника на рынке нет. И даже если взять себе человека, которого будешь учить, то все равно он не станет идеальным, потому что его понимание идеального и твое понимание отличаются. Максимум, что может хотеть наниматель, – какое-то подобие себя самого. А это, возможно, и не лучший вариант.

При собеседовании мы проверяем минимальные знания тех, кто к нам приходит. На удивление, очень многие не знают базовых понятий. Студент с красным дипломом на вопрос, чем сущностно отличается закрытое акционерное общество от общества с ограниченной ответственностью, начинает рассказывать про акции и про размеры уставного фонда. Когда ему говоришь, что это формальное отличие, и просишь назвать что-то более глубокое, возникает ступор. Такая достаточно фундаментальная вещь, но народ не знает. А тратить несколько месяцев или лет, чтобы вбивать теорию, которую он должен был уже усвоить, просто жалко. Поэтому такой фильтр ставится на вход.

Второй фильтр – это способность к решению нестандартных задач. У нас обязательно есть анкеты, в которых мы проверяем, насколько креативно человек может мыслить. Даем какую-нибудь ситуацию, которая решается за 15 секунд: нужно всего лишь под правильным углом на нее посмотреть. Если человек такие задачи решает, значит, у него есть способность нестандартно мыслить и есть шанс выжить в нашей правовой системе. Потому что со стандартным мышлением тут тяжело.

И третий фильтр – это фильтр на энтузиазм, то есть позитивный настрой по отношению к работе. Важно также, насколько для молодого специалиста приоритетным является вопрос о материальном вознаграждении. Иногда люди приходят и говорят: «Мы не хотим зарплаты, вы нас только поучите». Есть понимание, что это крайность. Но в то же время, когда человек очень активно обсуждает, какие ему положены бонусы, выплаты, гарантии, то возникает вопрос, насколько он сможет эти материальные вознаграждения отработать. Причем ответ на этот вопрос по большинству молодых специалистов очевиден.

Для нас здесь важнее желание работать, причем работать для того, чтобы развиваться. Все равно видно: есть люди, которые хотят работать, а есть люди, которые хотят получать зарплату и иметь место. Мы стараемся брать первых. Иногда ошибаемся. Тогда снова ищем сотрудников. Но у нас более-менее стабильная команда, мы нечасто берем новых сотрудников и нечасто расстаемся с кем-то.

– Вы сказали, что работаете вместе с супругой. Поделитесь секретом, как находиться вместе 24 часа в сутки и не надоесть друг другу?

– 24 часа в сутки? (Улыбается) С удовольствием. Мне повезло: нам работать вместе комфортно, и жить комфортно. Поэтому тут все хорошо. Хотя многие говорят: как же это можно все время вместе быть. Но на самом деле – запросто!

Беседовала Анастасия КУЗЬМИНА, «Юркаталог»